Павел Иустинович Мариковский - В горах Тянь-Шаня

внутри. Сложены они, в основном, из небольших камней, но есть среди них и такие, которые сооружены из крупных, и почему-то с западной стороны поставленных торчком. Ближе к ручью находятся земляные курганы. Впрочем, и они с поверхности обложены мелкими камнями, но ветер постепенно занес их землей.

Кроме курганов, всюду много каменных площадок: то в виде круга, то в виде параллелепипеда, прямоугольника или треугольника. Некоторые из них еще хорошо видны, другие же едва выглядывают из-под земли, а очертание большинства можно только угадать — камни давно занесены землей.

Я брожу по кладбищу далекого прошлого и поражаюсь тому, как и зачем здесь когда-то жили люди? Можно не сомневаться, что по этому перевалу шли караваны с товарами из Чуйской долины в долину реки Или. Из-за снежных заносов горных перевалов караваны здесь проходили только летом. На высоте в две тысячи метров (так показывает наш прибор) зимой лежат снега до двух метров, свирепствуют сильные ураганы и морозы. Ясно, что строения были предназначены для жизни зимой. К чему было это бегство в суровый климат из равнины с превосходными пастбищами, где скот пасется, поедая посохшие с лета травы, это своеобразное сено на корню. Нет, неспроста тут строили люди жилища и хоронили своих соотечественников! Тут таится какая-то загадка древних народов, населявших территорию современного Семиречья. Мне кажется, я начинаю находить путь к ее разгадке. Если мое предположение будет верным, то оно окажет историкам услугу. Но пока надо посмотреть другие пастбища высокогорья, попутешествовать по горам. Сейчас же надо хотя бы бегло снять примерный план находки.

…Ущелье вскоре сужается и становится вновь тесным. Дорога приводит нас к перевалу. За ним другой водораздел и другое ущелье, идущее к югу вниз. Мы сворачиваем по дороге к востоку. Преодолевая крутые подъемы, наконец, выбираемся на крышу хребта, и перед нами открываются синие просторы. К югу видна Чуйская долина Киргизии с многочисленными поселениями, с желтыми квадратиками созревающих хлебов. За нею — большой Киргизский хребет. Долина к востоку суживается и переходит в Боамское ущелье, по которому ныне идет шоссе к озеру Иссык-Куль. К востоку тянется начало хребта Кетмень. Мы же находимся на южной оконечности Заилийского Алатау. К северу виден большой участок предгорной равнины, к горизонту переходящий в пустыню Прибалхашья. Там сейчас полыхает жара, здесь же всего около двадцати градусов, дует свежий ветер и легко дышится.

Среди пологих вершин и плоскогорий видны выходы серых скал, иногда причудливых, в неглубоких нишах. Красный гранит, из которого сложены скалы, весь покрыт серыми лишайниками, редкими желтыми пятнами другого лишайника и прожилками черного моха. На высокогорье видны юрты скотоводов. Здесь отличные летние пастбища — джайляу. Кончится лето, и животноводы откочуют со своими стадами в низовья на равнины.

Устраиваемся на бивак. К нам тотчас же подлетает доверчивая и любопытная птичка каменка-плясунья. Садится в двух метрах от нас на камешек, беспрестанно раскланиваясь и покачивая хвостиком. Потом на ближайшую скалу прилетают два ворона и долго, сверкая черными глазами, смотрят на нас. Всюду видны холмики слепушонки — этого неугомонного подземного жителя, обитающего и в жарких пустынях и в холодных высокогорьях. Чем он только здесь питается всю долгую зиму!

Всюду на возвышениях расположены курганы. В древности, как предполагают археологи, хоронили усопших как можно выше и «ближе к богу». Курганы на высоте небольшие, многие из них разворованы еще в древние времена.

Растения основательно поедены скотом, и от обычного в горах роскошного цветения почти ничего не осталось. Каждое лето домашние животные съедают цветковые растения, и те не успевают дать семена. Этот процесс, вероятно, тянется настолько давно, что произошел своеобразный отбор, из-за которого сохранились лишь те виды растений, которые переносят эту вековую стрижку и способны к вегетативному размножению.

Выпас сказался и на животном мире. Нет нигде столь обычных в травах кобылок. Сверчки же здесь, наверное, вообще не живут: ночи слишком холодны для призывных песен. Я переворачиваю камни. Под ними — немногочисленные муравьи: блестящий черный формика пицеа и два вида мирмик. Немногие охотники бродят по поверхности. Еще под камнями — спящие жуки-чернотелки, коровки, мертвоеды-сильфиды. Коровки прилетели сюда из --">