Эрин Хантер - Красная луна

ней хорошо относиться. – После того, что случилось с Кувыркушкой, я не могу вас винить. Я не заслуживаю вашего доверия.

При этих словах некоторые собаки заёрзали и обменялись неловкими взглядами. Другие оскалились, но не проронили ни звука.

– Я вот что хочу сказать, – спокойно посмотрела на Альфу Гроза. – Несмотря на то, что ум мой беспокойный, а тело может бодрствовать во сне, я бы никогда – никогда! – не причинила вреда этой Стае. Я прошу у вас прощения за то, что скрывала свой недуг. Это была ошибка. Я точно знаю, что никогда не стала бы вредить своим сородичам и тем более – щенкам. Но вы этого не знаете. Вы думаете иначе, а я ничего не могу вам доказать. Так что я прекрасно понимаю, почему вы тревожитесь.

Альфа медленно кивнула.

– Я также хочу сказать, – продолжила Гроза, скользя взглядом по всем членам Стаи, – что до сих пор уверена в том, что плохая собака находится среди вас. И это не я, как бы плохо не выглядела ситуация с Кувыркушкой. Сказать щенку спрятаться, подвергнуть его опасности, не сознавая того, что делаешь, – это, конечно, ужасно. И я прощу прощения у малыша за то, что напугала его. Я не хотела причинить ему вреда. Но спрятать во сне щенка – это одно. А убить другую собаку – совсем другое дело.

Гроза заметила, что Альфа и Счастливчик обменялись взглядами. Похоже, её слова их не убедили. И это ранило собаку так больно, как не смог бы поранить даже самый острый осколок прозрачного камня.

Она тяжело вздохнула:

– Я подвергла Кувыркушку опасности совсем не желая этого. Я больше не могу оставаться в Стае, – Гроза гордо вскинула голову, изо всех сил стараясь не пустить слезу. – Я ухожу. И это единственный выход из сложившейся ситуации.

Над поляной повисла пронзительная тишина Гроза на секунду прикрыла глаза. Спокойствие начало изменять ей. «Потерпи, Гроза! Ещё чуть-чуть! Не смей раскисать!» – скомандовала себе охотница.

Подавив дрожь в теле, она оглядела Стаю. На мордах Микки и Дейзи блуждала печаль. Солнышко с несчастным видом улеглась на землю и зарылась мордочкой в лапы. Жук и Колючка застыли в потрясении. Но никто из собак не возразил, не запротестовал и не заспорил. Никто не шелохнулся и не пролаял, что она должна остаться. Гроза почувствовала себя так, словно её сердце вырвала из груди и начала терзать голодная лисица.

«Я понимаю, что должна уйти. Всё мною сказанное – правда. Но как же больно и обидно от того, что ни одна собака не захотела, чтобы я осталась…»

Альфа так и не сказала ни слова Счастливчик тоже молчал. Вместе с Хромым они стояли и смотрели, как Гроза попятилась назад. А потом с глубоким прерывистым вздохом повернулась к их Стае спиной.

Шаг, второй, третий… набравшись, наконец, решимости, Гроза двинулась к границе лагеря.

Она так и не услышала за своей спиной ни единого звука. Стая наблюдала за её уходом в полном молчании. И Гроза продолжила шагать. Она не соображала, куда идёт. Она просто переставляла лапы, всё больше и больше отдаляясь от Стаи. Но с каждым шагом идти становилось всё легче, хотя и грудь, и живот ей терзала несносная боль.

«Как же мне не хочется уходить. Но я должна…

Они не доверяют мне, и от этого ужасно горько! Но у них есть на это причина.

Иди, Гроза! Иди! Не останавливайся! И не оглядывайся!»

Перед глазами собаки замаячили образы: задорная мордочка Дейзи; хвост Микки, виляющий перед ней на охоте; сердитый взгляд Луны, узнавшей о похождениях Жука и Колючки; Ветерок, свернувшаяся колечком вокруг щенков и оберегающая их сон; Солнышко, махающая растрёпанным кончиком хвоста перед Крошкой, готовой его поймать…

В горле Грозы встал комок: «Я буду скучать по многим собакам. Даже по тем, кто мне не доверял. Они были моей Стаей… Как знать, может, я их больше никогда не увижу…»

Лапы Грозы приросли к земле, морда исказилась, из глотки почти что вырвался яростный вопль, но охотница смогла удержать его:

«Будь сильной, Гроза! Эти мысли тебе не помогут».

Стае будет без неё только лучше, что бы ни говорила Ветерок. А ей наверняка будет лучше без стаи. Ведь атмосфера в лагере стала невыносимой! Эти настороженные взгляды, это противное бурчание в спину. Жить одиночкой будет легче. Она, наконец, сможет расслабиться – ей не придётся всё время следить за своими словами, челюстями и лапами, чтобы не напугать сородичей. И если ей захочется зарычать в ярости или хлестнуть в раздражении хвостом, она сделает это, не опасаясь вызвать --">