Джон Грогэн - Марли и мы

откуда выглядывала только его голова. Благодаря этой чистоплотности по нашей лужайке можно было ходить босиком.

Если у нас на выходных гостили родственники, то уезжали они от нас с твердым намерением купить собаку: настолько их впечатлял Шон, или Святой Шон, как я стал называть его. Он стал нашей семейной достопримечательностью, каким-то чудом, данным нам свыше. По крайней мере, мы с трудом могли поверить, что так все и есть на самом деле. Рожденный с проклятьем нечистой родословной, Шон был одной из десятков тысяч ненужных никому собак. И вот по какой-то счастливой, почти чудесной случайности он стал желанным. Он вошел в мою жизнь, а я в его, и он подарил мне детство, которого заслуживает каждый ребенок.

Этот роман длился почти 14 лет, и когда Шон умер, я уже был не тем маленьким мальчиком, который принес его в один из летних дней домой. Я стал взрослым. Я закончил колледж и работал на своей первой работе, разъезжая по всему штату. Когда я стал жить отдельно, Святой Шон остался в родительском доме, его место было там. И однажды родители, вышедшие на пенсию к тому времени, позвонили мне, чтобы сообщить трагическую новость. Позже мама призналась мне: «За 50 лет нашего брака я всего два раза видела твоего отца плачущим. В первый раз это было, когда родилась мертвой твоя сестра Мари Энн. Во второй раз он заплакал, когда умер Шон».

Святой Шон моего детства. Он был идеальным псом. По крайней мере, таким я его запомнил и всегда буду помнить. Именно Шон установил стандарт, по которому я оценивал всех последующих моих собак.

ГЛАВА 1 Третий член семьи

Мы были молоды и влюблены. В те первые безупречные дни брака мы веселились как могли, и жизнь казалась настолько замечательной, насколько только возможно. Мы не могли жить друг без друга.

Итак, минуло 15 месяцев со дня нашей свадьбы, и однажды январским вечером 1991 года мы с женой поужинали и отправились на почту, чтобы ответить на рекламное объявление из газеты Palm Beach Post. Я не совсем понимал, зачем мы это делаем. Несколько недель назад, проснувшись с первыми лучами солнца, я обнаружил, что рядом никого нет. Я встал и увидел, что Дженни сидит в халате на веранде нашего маленького домика за стеклянным столом с ручкой в руке и сосредоточенно изучает газету.

В этой сцене не было ничего необычного. Palm Beach Post была не только нашей местной газетой, но и источником половины нашего семейного дохода. Дженни и я работали в двух газетах. Она писала статьи для рубрики «Акцент» в Palm Beach Post, а я был корреспондентом конкурирующей газеты Южной Флориды Sun-Sentinel, редакция которой располагалась в часе езды в Форт-Лодердейле. Каждое утро мы сосредоточенно изучали газеты вообще и свои статьи в частности, обсуждали наш вклад в конкурентную борьбу. Мы энергично обводили, подчеркивали и подшивали.

Но в то утро Дженни просматривала не новости, а специальные рубрики. Когда я приблизился, то увидел, что она лихорадочно обводит объявления под заголовком «Домашние животные. Собаки».

– О, – сказал я нежным голосом новоиспеченного мужа, – ты ничего мне не хочешь рассказать?

Она не ответила.

– Джен-Джен?

– Это все растение, – наконец ответила она, и в ее голосе прозвучали нотки отчаяния.

– Растение? – недоумевал я.

– Немое растение, которое мы убили.

Которое мы убили? Я не хотел уточнять, но, между прочим, речь шла о растении, которое я купил, а она убила. Однажды вечером я удивил ее, принеся домой прекрасную большую диффенбахию с изумрудно-кремовыми листьями разной формы. «По какому случаю?» – спросила она, но случая не было, и у меня не нашлось слов, кроме как: «Черт возьми, ну разве не хороша жизнь женатого человека?!»

Дженни очень понравился как жест, так и растение, и она в знак благодарности обвила руками мою шею и поцеловала в губы. А затем она расчетливо и хладнокровно, подобно серийному убийце, начала уничтожать мой подарок. Нет, она не пыталась именно убить его, она просто залелеяла бедное растение до смерти. Дженни понятия не имела, как обращаться с растениями, поэтому, основываясь на убеждении, что всем живым созданиям нужна вода, и забыв, однако, что им в равной степени нужен кислород, она начала ежедневно заливать диффенбахию водой.

– Смотри не переборщи, – предупредил я ее.

– Конечно, – ответила она, залив в горшок очередную бутыль воды.

Чем хуже становилось растению, тем больше она наводняла его горшочек, пока оно печально не склонилось в мокрую лужу. --">