Сергей Васильевич Лукьяненко - Семь дней до Мегиддо

Сергей Лукьяненко Семь дней до Мегиддо

© С. Лукьяненко, 2021

© ООО «Издательство АСТ», 2021

* * *

Часть первая

Глава первая

Снаружи все Комки разные, и все похожи друг на друга. Будто взяли огромную кучу серой липкой массы и уронили на землю с высоты. Ну, в общем-то так оно и было… Масса немного расплескалась, немного оплыла – да так и застыла большим, с двухэтажный коттедж, комком. Родители говорят, что в старину и обычные магазины порой называли Комками, но, по-моему, тут дело во внешнем виде.

Этот Комок был самый ближний к дому. Я прошел по Большой Никитской. Место людное, раза три я встретил гуляющие компании (все знакомые, с кисловскими ребятами я перетер о делах), попались и несколько серчеров-одиночек в зеркальных очках. Несколько раз мимо проезжали машины, в основном государственные, но одна точно личная – тяжелая, бронированная, с темными стеклами. Одно стекло было опущено, из щели с явным неодобрением взирал на мир серьезный толстомордый мужчина. Потом свернул на Леонтьевский. Тут почти никого не было, только в скверике, где стоял обросший паутиной памятник какому-то восточному человеку, рылся в кустах старый сумасшедший бомж в разбитых зеркалках. Правая линза вообще отсутствовала, левая потрескалась – что он собирался так найти, непонятно.

Никаких окон в Комке нет, есть только дверь, с виду самая обычная: широкая, деревянная, с ручкой. И замков никаких. Но если ты пришел пустым, то тебе откроют лишь один раз, чтобы своими глазами всё увидел…

Там, где Комок шлепнулся после Перемены, между Леонтьевским и Вознесенским, стояло здание, которое разметало в разные стороны. Большую часть мусора убрали, но следы все равно остались. Я однажды тут подобрал здоровенную трезубую вилку, которой переворачивал мясо на гриле.

Небо сделалось уже красно-серым, лунное кольцо мерцало закатным светом. Где-то часа через полтора совсем стемнеет, надо спешить. Вечер – время спокойное, а вот ночью болтаться по улицам я не любил, не дурак же.

Я толкнул дверь, та легко открылась, – и вошел в Комок. Тут было светло, самую малость прохладно и малолюдно. По ту сторону длинного полукруглого прилавка вообще никого не оказалось, склад был закрыт задернутой наглухо шторой, а с моей стороны стояли две девицы из Гнезда – мелкая куколка лет десяти и постарше, лет двадцати, жница. Ждали заказ, понятное дело. Гнездо наше, с Гнездниковского переулка, не самое большое в Москве, но здание занимало серьезное, бывшее Министерство культуры. Представляете? Раньше было специальное учреждение, которое занималось песнями, фильмами и прочими книжками!

До Гнезда недалеко, всего-то метров сто, и если расслабиться, то начинаешь ощущать легкую неуютность.

Подойдя к прилавку, я встал рядом с мелкой. Та уставилась на меня наглыми глазами. Куколки – они с виду обычные девчонки или мальчишки, даже одеваются так же, только им все равно, что на себя нацепить. Но эта была приметная: рыжая, растрепанная, зеленоглазая, в кроксах, синих мальчишеских бермудах и грязной белой футболке на пару размеров больше, чем требовалось. На футболке в ряд нарисованы звезда, круг, квадрат и треугольник. А так – девчонка как девчонка.

Вот у жницы, у нее и движения другие, и радужка цвет меняет на сиреневый, и кожа будто скользкая делается, и одежда уже своя, облегающая, из крошечных черных чешуек, вроде как цельный комбинезон, на ступнях утолщающийся в мягкие туфли. Стригутся они все коротко, но волосы у них с виду обычные. Эту я раньше вроде не встречал, хотя в лице что-то знакомое было.

Я снова глянул на мелкую, пытаясь понять, почему четыре безобидных геометрических знака на футболке выглядят слегка вызывающе.

– Че уставился на мои сиськи, изврат? – дерзко спросила куколка.

– Как я могу на них уставиться без микроскопа? – презрительно ответил я.

– Точно, – фыркнула она. – Ты без лупы рэдку под носом не увидишь.

– Это я сейчас ослеп, – любезно ответил я. – Как тебя увидел.

Куколка замялась, пытаясь решить, оскорбление это или комплимент. Жница глянула на меня неодобрительно. Я подмигнул ей. Сказал куколке:

– Ладно, привет, Наська. Как ты?

– Норм, – сказала она, с облегчением прекращая пикировку. – А ты, Максим?

– Живу, – ответил я, пожав плечами. Ну а что тут еще ответишь?

Куколку звали Анастасия, но она упорно называла себя Наськой. А вот меня почти все звали Максом, но она так же упорно называла Максимом. --">