Дмитрий Валентинович Янковский , Евгений Юллем - Тора-кай. Книга 4. Клан против императора

Пролог

Честно говоря, когда я получил встречный удар кулаком в лоб, да с такой силой, что у меня ноги оторвались от пола, я несколько опешил. О своей рукопашной подготовке, не слабо прокачанной в группе спецназа "Тора", я был достаточно высокого мнения, как и о своих магических способностях. Все же шестой уровень, это вам не ёкай чихнул.

Но тут что-то явно пошло не так. Я уже секунд десять пытался достать Старика хоть одним ударом, но лишь молотил руками и ногами по воздуху, а он уходил с линии моей атаки с невероятной, непостижимой ловкостью. Не в скорости даже дело, ёкай бы с ней, разгоняться я тоже умею до такой степени, что можно медитировать, наблюдая медленный полет пули на траектории. Нет, дело именно в ловкости, в гибкости, в каком-то невероятном тактическом чутье. Противник словно улавливал мое намерение, был готов к удару чуть раньше, чем я его наносил, легко уходил в глубокие нижние стойки, подавлял меня напором и, стоило мне чуть зазеваться, влепил плюху между глаз.

Я шарахнулся спиной о татами с такой силой, что из легких с хрипом вышибло воздух. Да какой он к ёкаю Старик? Разве что только по паспорту ему лет восемьдесят, да по опыту. Выглядел же чуть старше меня. Вот что значит долголетие волхвов. По Синигами тоже не скажешь, что он ровесник чуть ли ни начала времен. Но все же Старик не бог, он всего лишь человек, хотя и в этом не было особой уверенности. Он предпочитал не открывать свою ауру, или как он называл ее — «оболок», а без этого не понять, с кем имею дело. Вечно с этими волхвами все не так, русская магическая школа с ее тысячелетним наследием штука своеобразная и весьма. Не зря Старик на равных беседовал с Синигами или с Ним, не зря они принимали его как равного. Что-то в нем было, что-то нечеловеческое, и оно ощущалось подсознательно.

Впрочем, передо мной стояла конкретная задача — вырубить Старика. Он сам передо мной ее поставил и сам предложил работать в полном контакте, так что за все, что с ним произойдет дальше, ответственность будет лежать на нем.

Меня, если честно, его неуязвимость задела. В мире, из которого меня вытащили и который они через губу называли «Мир-25», для меня не нашлось бы достойных противников в рукопашной схватке, я в этом совершенно уверен. И трудно было представить, что кто-то мог обойти в этом умении настолько, что я не насую ему хотя бы с десяток достойных плюх.

Вообще наша рукопашная подготовка базировалась на системе субакса, которая в основе имела древнее каратэ, с навешанными на него последними достижениями в области магии, физиологии тела и динамики сложных систем. Представить школу более совершенную я просто не мог. Надо было лишь сконцентрироваться, понять, что противник достойный, перестать расслабляться и как следует его отметелить, раз он сам об этом попросил.

Я одним движением выпрыгнул из лежачего положения в глубокую пружинную стойку «киба-дачи», чтобы создать у противника ложное ощущение моего перехода в оборону, весьма достойно отразил два удара и за это время сплел заклинание Каменный Кулак. Теперь никакие блоки Старику не помогут, а я смогу поставить автограф на его гипсе, если попробует остановить мой удар.

Я вошел в «ускорение», для надежности. Мир размылся, звуки ушли в нижний спектр и наступила привычная для этого состояния чуть подрагивающая тишина. Собрав энергию в средней чакре, я нанес тройку мощных прямых «цуки» сразу по трем уровням, сделав акцент на ударе кулаком в голову.

В неускоренном пространстве это заняло времени меньше, чем требуется винтовочной пуле на пролет десяти метров. От такого никто бы не смог бы увернуться, а попытка поставить блоки против Каменного Кулака привела бы лишь к перелому костей у противника.

Но результат моей атаки вышел очень уж неожиданным. Старик словно исчез с линии атаки, у меня скорости восприятия не хватило уловить траекторию его перемещения. Все три моих удара, в которые я душу вложил, ушли в пустоту. При этом противник еще умудрился на последнем выпаде схватить меня за запястье и провести настолько эффективный бросок, выдрав меня из «киба-дачи», что я завертелся в воздухе, как лопасти какого-то долбаного вентилятора, и со всего маху приложился затылком о татами.