Николай Михайлович Сухомозский - Гражданин с мухой в носу

вооружившись конвертом,
бумагой и авторучкой, комфортно устроился, усевшись на кровать, у
тумбочки.
И, надо же, вскоре в казарме появляется дежурный по гарнизону. Полковник
да еще - заместитель командира не из чего-то там, а Ее Величества
политработы. Первый же вопрос:
- Почему рядовой (раздражительный взгляд в мою сторону) находится в
расположении, а не в Ленинской комнате?
Сержант и дневальный мнутся. Прихожу на помощь (зачем ребят
подставлять?):
- Товарищ полковник, пишу письмо родным!
- Что, другого времени не нашел? Марш в Ленинскую комнату!
- Я парад видел множество раз. Что изменится, если еще раз посмотрю?!
- Главное не в том, что ты его видел, а в том, что оторвался от
коллектива.
- Но неинтересно же, товарищ полковник! И пользы - никакой. Вытаращу
зенки в экран, как баран на новые ворота...
«Разговорчики в строю» старшему офицеру начинают надоедать (тем
более, видно, как он мысленно примеряет к своему галифе генеральские
лампасы):
- Встать! Смирно! Правое плечо вперед, шагом марш!
И - вдогонку:

- А если такой грамотный,
можешь на экран не смотреть!
В голове мгновенно вызревает
фортель, хотя прекрасно понимаю:
выйдет он мне боком. Бойцы,
кстати, тоже хорошо знают: если
мне попала вожжа под хвост (а как
иначе назвать спор не с кем-нибудь,
а с полковником?), дам нехилое
представление. Все с нетерпением
напряглись в ожидании дальнейшего
развития событий: торжественный
парад в Москве ребятам, если
честно, тоже - до одного места.
Захожу, скольжу мимо незанятых
стульев и вплотную - к телевизору.
Публика удивляется, ничего не
может понять. Беру столик, на
котором стоит приемник ТВ,
отодвигаю их от стены.
Возвращаюсь, беру свободную
седушку, заношу ее ... за телевизор.
И со всеми возможными удобствами
там устраиваюсь.
Теперь представьте себе
«картину маслом». Личный состав батареи сплоченно уставился в экран, а я
напротив них – изо всех зрачков пялюсь ...в заднюю панель телевизора.
Комната заходится приглушенным смехом.
Мгновенно влетают полковник, сержант и дневальный.
Личный состав умолкает. Дежурный по гарнизону грозно обводит глазами
комнату, чтобы выявить, с чего народ рвет бока. И впивается взглядом в
меня. Глаза его путешествуют на лоб:
- Что такое?! – вопит политработник. - Что вы себе позволяете?
- Ничего, - отвечаю невинным голосом тургеневской барышни. - Ведь вы сами
позволили мне не смотреть на экран. Какая, в этом случае разница, где я сижу:
перед телевизором или позади него?!»
...Исключение из рядов ВЛКСМ стало первой архипроблемой в университетских
стенах, ибо предстояло вставать на учет. А как?! Процедуру затягивал, сколько
мог. Ссылаясь на то, что мои документы, когда возвращался со службы, украли в
поезде нехорошие строители коммунизма. И вот одногруппник Александр В. (в
будущем - писатель), которого я не раз возил в гости к моим родителям и считал
другом, на очередном собрании подлил лярда в тлеющий очаг:
- Еще надо разобраться, почему он так долго не становится на учет! Может
никто никакого билета у него не воровал, а он просто никогда не был в наших
рядах?!
Дамоклов меч привел - пан или пропал! - в Пирятинский райком ЛКСМУ. И
сейчас благодарен тогдашнему его секретарю по идеологии Ляшенко (имя, к
сожалению, забыл), которой рассказал правду. Землячка в тот же день вручила
мне новенький комсомольский билет с моей прежней датой вступления - 1964 год.
Отметив:

- В наших документах указала сегодняшнее число, и ты там - молодой
сознательный рабочий кирпичного завода. Так сказать, улучшаешь статистику
социального состава наших новичков.
Вернувшись в столицу, встал, наконец, на учет и перевел дыхание.
Но, оказалось, ненадолго.
«Пособничество» африканским шпионам
Новый, 1972 год, отмечал в
родном общежитии №4 на
улице Ломоносова.
«Праздновали» двое суток с
небольшими перерывами на
сон. Состав гостей менялся
едва не ежечасно. И вот
второго января вспомнил:
завтра у меня - день рождения.
Тут же пригласил остатки
честной компании в Пирятин.
На тот момент проблем с
вестибулярным аппаратом не
имели три дамы и три
джентльмена. Среди
последних - именинник и два
выходца из Африки - такие
себе Камил и Дэвис (это
сейчас на берегах Днепра
чернокожие не редкость, а
тогда...). Приглашение
празднующие приняли с
искренним, хотя и не --">