Наталья Николаевна Александрова - Черный кот в мешке, или Откройте принцу дверь!

профессионально обшарил руками одежду прибывшего.

— Чисто! — Они обменялись взглядами, вернули гостю чемоданчик и пропустили его на террасу.

В дальнем конце этой террасы, откуда открывался изумительный вид на скалистые берега и лазурное безмятежное море, дремлющее в полуденном покое, в глубоком кресле сидел крупный, внушительный старик. Густые седые волосы, зачесанные назад, высокий лоб, изрезанный морщинами, делали бы его лицо красивым и благообразным, если бы не глаза.

Глубоко посаженные, тускло-серые, они смотрели на гостя со странной смесью подозрительности, угрозы и страха. И еще в самой глубине этих глаз таилась надежда.

На столике перед стариком стоял полупустой стакан, тяжелая, морщинистая рука лежала на подлокотнике кресла, вторая — на холке большой белоснежной собаки.

— Здравствуйте, док! — проговорил старик, попытавшись сложить лицо в приветливую улыбку. — Как добрались?

— Прекрасно, Алекс, прекрасно! — Гость быстро огляделся, остановился взглядом на стакане.

— Сок, всего лишь сок! — криво усмехнулся старик. — Я же не самоубийца!

— Я надеюсь, что так! — Толстяк пожевал губами, покачал головой, наклонился над стариком, внимательно вглядываясь в его тусклые глаза с красными прожилками, в сухую, как старинный пергамент, кожу, в узкие губы нездорового синеватого оттенка. Он поставил на стол свой чемоданчик, открыл его, достал оттуда компактный кардиограф. Расстегнул пуговицы рубашки своего пациента, закатал рукава, закрепил на сухой коже электроды. С минуту следил за выползающей из прибора бумажной лентой, на глазах мрачнея.

— Ну что там, док? — осведомился старик с наигранной веселостью. — Сколько я еще протяну?

Толстяк молчал, потирая переносицу, и вдруг лицо старика исказилось яростью:

— Говори мне правду! Нечего разыгрывать тут дешевую мелодраму! Я не истеричная дамочка! Я должен знать, сколько мне осталось, с точностью до дня!

Белоснежная собака, почувствовав волнение хозяина, тоже забеспокоилась, настороженно заворчала.

— С такой точностью не знает никто, кроме Господа Бога! — толстяк испуганно отшатнулся. — Но я уверен, что у вас в запасе не больше двух месяцев…

Собака подняла голову, вопросительно взглянула на хозяина.

— Два месяца? — задумчиво переспросил старик, мгновенно успокоившись.

— Это в самом лучшем случае. Если вы будете строго выполнять мои предписания.

— Буду, — старик резко кивнул. — А если мы сделаем то… то, о чем вы говорили?

— Ну… вы же знаете, какие в вашем случае возникают проблемы… — протянул толстяк, пряча глаза. — У вас очень, очень необычный случай! Можно сказать — уникальный!

— Это мои проблемы! — оборвал его старик. — Так вот — если мы это сделаем?

— В этом случае вы можете прожить еще очень долго, — врач суетливо потер руки. — Но только имейте в виду — я не хочу знать, как вы будете решать эти проблемы!

— Само собой, док, само собой! — успокоил его старик. — Но только вы уж будьте наготове!

— Разумеется. — Врач неторопливо убрал прибор, закрыл свой чемоданчик. — Вы — мой самый важный клиент, и я всегда в вашем распоряжении! Конечно, мне было бы гораздо спокойнее, если бы вы находились в госпитале, но, как я понимаю, вы на это не согласитесь…

— Правильно понимаете, док! Здесь я в безопасности, среди своих людей, а в госпитале ни в чем нельзя быть уверенным…

— Ну что ж, тогда придется положиться на Господа Бога…

— Проводите дока! — произнес старик совсем негромко, но как будто из жаркого полуденного воздуха мгновенно появился охранник в черном и повел врача обратно к машине.

— И позовите Агата! — добавил старик.

Едва машина врача отъехала от террасы, возле старика появился невысокий худой человек неопределенного возраста с узким, бледным, невыразительным лицом.

При его появлении белоснежный пес насторожился, глухо заворчал, обнажив страшные клыки.

— Спокойно, Роджер, спокойно! — Старик потрепал собаку по шее и проговорил, обращаясь к вошедшему, не поворачивая головы и не повышая голоса: — Агат, список готов?

— Конечно, — --">